Лётчик-космонавт СССР, дважды Героя Советского Союза. Совершил три полёта в космос и один выход в открытый космос.
В марте 2009 года он дал интервью специально для журнала Затеево.
Часть третья
О нарушениях дисциплины, вёдрах с мусором и свежем воздухе!
ЗАТЕЕВО: Георгий Михайлович, как космонавты себя по возвращению на Землю чувствуют? Бывает так, что в космосе человек себя нормально чувствовал, а на Земле ему плохо становится?
Гречко Г.М.: Да уж, здоровья из космоса точно не привезёшь… Страдают практически все системы организма, потому что всё-таки человек жил миллионы лет в условиях тяжести и невесомость для него является фактором очень влияющим. Самое главное, что меняется иммунная система, потому что лечат не лекарства, лекарства воздействуют на иммунную систему, а иммунная система лечит, поэтому если иммунная система выходит из строя, то же самое лекарство, которое на Земле помогало, там может не помочь. То есть защитная система космонавта страдает, это, наверное, самое опасное.
ЗАТЕЕВО: Какие-нибудь лекарства космонавты принимают, когда они на орбите, витамины, добавки как спортсмены?
Гречко Г.М.: Витамины принимаем, и если заболел, то лекарства. У нас есть аптечка большая, в ней есть подробные инструкции, какое лекарство для чего. Да и в Центре управления обязательно врач дежурит и всегда с ним можно проконсультироваться.
Самое ерундовое в космосе — это то, что ты теряешь мышцы, потому что, скажем, ты по земле ходишь и у тебя мышцы ног, хочешь ты, не хочешь, они постоянно «качаются». А в космосе ты на руках ходишь и внутри корабля и снаружи, ноги болтаются и мышцы ног, естественно, атрофируются.
ЗАТЕЕВО: А за какое время это происходит?
Гречко Г.М.: Когда я летал 3 месяца, у меня на 7 см окружность ноги уменьшилась.
ЗАТЕЕВО: Это даже не смотря на то, что вы занимались на специальных тренажёрах?
Гречко Г.М.: Кстати, я мало занимался. Я всё-таки — учёный, я меньше занимался физкультурой, больше научными исследованиями. Командиры, они люди военные, более дисциплинированные. Они точно режим соблюдали, занимались физкультурой сколько положено, поэтому у них мышцы страдали меньше.
ЗАТЕЕВО: А разве за космонавтами не следят постоянно с Земли? Ведь постоянно кто-то в Центре управления дежурит и всё контролирует по камерам, установленном в корабле?
Гречко Г.М.: Да нет в корабле никаких камер — слежки за нами нет, это невозможно, космонавты ведь не крысы подопытные! Мы сами давали специалистам на Земле сведения, сколько кто физкультурой занимался. А я иногда подвирал, писал, что сделал, а на самом деле не сделал, потому что другими интересными делами в это время занимался.
ЗАТЕЕВО: Георгий Михайлович, Вы говорили в одном интервью, что всё, что в корабле есть надо на орбите оставлять. Или это раньше было такое, а сейчас нет?
Гречко Г.М.: Я думаю, сейчас также, потому что на орбиту привозят, например, диски с записью музыки, у тебя на Земле этих дисков миллион, а с борта увезти музыку, значит обеднеть.
ЗАТЕЕВО: То есть космонавты оставляют личные вещи на корабле из тех соображений, чтобы тем, кто потом прилетит, скучно не было?
Гречко Г.М.: Нет же, давайте отделим компот от мух. Пустые консервные банки, естественно, выбрасывают, пищевые отходы тоже выбрасываются, отработавшие механизмы, баллоны, там что угодно, выбрасывается. А на Землю есть смысл везти результаты труда: съёмки, записи, всякие кардиограммы и прочее. Те же кардиограммы, например, врачам нужны, чтобы понимать, как человек переносит полёт, как он тренировался, как меняется от полёта к полёту.
А мусор вообще ни хранить ни возвращать на Землю не надо. Мы помещали всё ненужное в алюминиевые вёдра и отстреливали от станции. Контейнеры с мусором быстро сгорают без остатка в атмосфере.
Спускаемый аппарат тоже горит, когда спускается, но у него очень толстая специальная обмазка — поэтому космонавты живыми-здоровыми приземляются. А вёдра с мусором без защиты-обмазки сгорают, как спички. Вы видели когда-нибудь метеорит? Как он чирк, вспыхнул, и нет его — может, это как раз сгорело ведро с мусором!
ЗАТЕЕВО: Георгий Михайлович, вопрос про скафандр. В своё время ходила байка, что прямо на Байконуре, у космонавтов перед полётом украли один скафандр. Так пришлось запуск отложить и запасной скафандр из Москвы срочно везти. Могло такое быть?
Гречко Г.М.: Ну, это же не скафандр украли. Скафандры никто никогда не крал — это нереально, потому что они специально аккуратно перевозятся, чтобы не повредились, над ними дрожат! А могли украсть просто полётный костюм — это типа шерстяного лыжного костюма, обычного тренировочного. У каждого космонавта в полёте есть ещё нагрузочный костюм, но его вряд ли кто-то будет красть — он на Земле вообще не нужен.
ЗАТЕЕВО: А что такое «нагрузочный костюм»?
Гречко Г.М.: Если кто-то долго летает, то он носит этот нагрузочный костюм, то есть это костюм, в который вшиты парашютные резины. Если в космосе расслабишься, то эти резины тебя собирают в комок, а в комке работать нельзя и кушать нельзя, поэтому ты невольно разгибаешься. И получается, что ты весь полёт как бы занимаешься физкультурой, тонус сохраняешь.
ЗАТЕЕВО: А как в космосе с прачечной?
Гречко Г.М.: С прачечной там лучше всего, на Земле только мечтать можно — поносил одежду, засунул в контейнер и отстрелил!
Чистую одежду берёшь из запаса, если нет запаса, то заказ на Землю делаешь и на корабле грузовом подвезут.
ЗАТЕЕВО: А дезодорантом космонавты пользуются?
Гречко Г.М.: Сейчас не знаю, а раньше — нет. Там и так вони хватает. Всё-таки наружной-то в космосе вентиляции нет! Есть конечно, системы поглощения запахов, вредных примесей, но я всегда шутил, что эти системы одни вредные примеси поглощают, а другие выделяют. Поэтому когда ты уже там прилетался, принюхался, то ты не чувствуешь, какая на станции атмосфера тяжёлая. Но когда с Земли прилетает корабль, и свежий воздух в станцию попадает, то, конечно, разница чувствуется.
Интересно, что запахи концентрируются в волосах. Даже если ты уже вроде принюхался к запахам станции, притерпелся, и вдруг случайно, пролетая в невесомости, ты ткнулся носом в шевелюру другого, то тебя бьёт по носу этот запах. А смесь запахов там жуткая: запахи горелой пластмассы, горелой резины, от пищи, от остатков, от чего-то пролитого, чего-то разбитого. В общем, запахов хватает.
И когда на Землю возвращаешься — люк открываешь — надышаться не можешь! Какой тут воздух!